Бенджамин Франклин. Биография  - Уолтер Айзексон

Франклин полагал, что добиться аннулирования закона можно тем способом, который имел прямое отношение к склонности Бедного Ричарда быть экономным и рассчитывать только на собственные силы, — посредством бойкотирования британского импорта и отказа от трансакций, требующих использования гербовых марок. Такой подход также побудил бы британских торговцев и производителей, страдающих от сокращения экспорта, требовать отмены закона. В статьях для британских газет, подписанных псевдонимом Домотканый, он высмеивал представление о том, что американцы не смогут обойтись без таких импортируемых британских товаров, как чай. Если потребуется, они будут готовить чай из кукурузы: «Ее зеленые обжаренные початки неописуемо вкусны»[265].

Два сардонических эссе Франклина, опубликованные под псевдонимом Домотканый, вошли в число как минимум тринадцати печатных атак на закон о гербовом сборе, осуществленных им в течение трех месяцев. В одной статье-мистификации, подписанной псевдонимом Путешественник, доказывалось: Америка не нуждается в британской шерсти. При этом автор статьи на полном серьезе повествовал, что «в хвостах американских овец столько шерсти, что каждое животное возит за собой тележку на четырех маленьких колесах, чтобы укладывать на нее свой хвост, а не волочить его по земле». В статье, подписанной Пацификусом Секундусом, он прибегал к старой тактике использования едкой сатиры, притворяясь сторонником введения военного правления в колониях. Для этого потребовалось бы всего пятнадцать тысяч британских солдат и около двенадцати миллионов фунтов в год. «Кто-то может возразить, что, разрушив города в наших колониях, убив половину населения и вынудив другую бежать в горы, мы можем лишить себя выгод, обусловленных привычкой этих людей покупать наши промышленные товары. Однако недолгое размышление убедит нас, что с тех пор как мы лишились большого объема европейской торговли, лишь спрос в Америке поддерживается сейчас на прежнем уровне и способствует значительному росту цен на эти товары, так что сокращение этого спроса пойдет нам на пользу, так как мы сможем покупать наши товары дешевле». Единственный минус для Англии, отмечал он, что «множество наших бедняков могут умереть с голоду из-за сокращения рабочих мест»[266].

(Как мы неоднократно отмечали, Франклин часто писал анонимно или под псевдонимами: в молодые годы подписывался Silence Dogood (Сайленс Дугуд), а затем Busy-Body (Сплетник), Alice Addertongue (Элис Аддертанг), Poor Richard (Бедный Ричард), Homespun (Домотканый) и другими именами. Иногда он действительно пытался сохранить анонимность, а иногда лишь надевал узнаваемую маску. Такая практика была нередкой для писателей XVIII века, в том числе и для кумиров Франклина — Аддисона, Стиля и Дефо. «Едва ли десятая часть всех достойных внимания книг издается под настоящими именами», — заявил как-то, пусть и слегка преувеличивая, Аддисон. В те времена анонимное авторство считалось более утонченным и менее вульгарным и снижало вероятность обвинения в клевете и подстрекательстве к бунту. Иногда джентльмены считали ниже своего достоинства ставить собственные имена под памфлетами и газетными статьями. Также появлялась гарантия, что диссидентские политические и религиозные сочинения будут критиковаться по существу, не затрагивая личности авторов)[267].

Франклин создал еще одну политическую карикатуру, в пару к «Объединиться или умереть»: на ней изображалась окровавленная и расчлененная Британская империя, по краям которой были написаны названия колоний. Подпись под карикатурой — «Подайте пенни Велизарию» — напоминала об истории византийского полководца, который угнетал провинции, а умер в нищете. Франклин напечатал карикатуру на листах, нанял человека для их раздачи перед зданием парламента и направил одну из них своей сестре Джейн Миком. «Соль, — объяснял он, — в том, что колонии могут быть повержены, но при этом империя будет искалечена». Введение в действие закона о гербовом сборе, предупреждал он одного британского министра, приведет к «возникновению глубоко укоренившейся антипатии между двумя странами и заложит основу для будущего полного разделения»[268].

По-прежнему лояльный к Британии, Франклин страстно желал не допустить раскола. Решение проблемы, с его точки зрения, состояло в том, чтобы обеспечить колониям представительство в парламенте. В тезисах, которые Франклин готовил перед встречей с министрами, он записал следующий аргумент: «Представительство полезно по двум причинам. Оно предоставляет информацию и знания большому совету. Оно обеспечивает лучшее разъяснение причин действий государства в отдаленных частях империи. Оно позволит навечно сохранить союз, который иначе может быть разрушен».

Но также Франклин предупреждал: время уходит. «Еще не так давно колонии считали бы преимуществом и честью разрешение посылать своих представителей в парламент, — писал он своему другу в январе 1766 года. — Теперь наступает время, когда они становятся к этому безразличны и, вероятно, не станут об этом просить, хотя, возможно, и согласятся на такой вариант, если им его предложат. Но настанет час, когда они, безусловно, его отвергнут».

Не считая вопроса о представительстве в парламенте, писал Франклин, «следующее замечательное дело» — добиться, чтобы традиционный метод запрашивания средств мог использоваться каждой из колониальных легислатур. В тезисах, подготовленных к встрече с министрами, он предложил третью возможность, которая стала бы шагом к независимости колоний: «наделение их правом посылать делегатов от каждой ассамблеи в общий совет». Другими словами, американские колонии сформировали бы свою собственную федеральную легислатуру, вместо того чтобы подчиняться законам, принимаемым парламентом. Единственной силой, объединяющей две части Британской империи, оставался бы король. Этот путь шел от плана, предложенного Франклином более десяти лет тому назад; в своих тезисах рядом с этим предложением он написал два слова: «План Олбани»[269].

Тринадцатого февраля 1766 года Франклин получил возможность изложить свою точку зрения парламенту. Его эффектное появление, тонко срежиссированное поддерживавшими его парламентариями, являлось примером умелого использования лоббизма и театральных приемов. В один день он превратился в главного борца за дело независимости Америки и блестяще восстановил свою репутацию у себя дома.